В защиту комфорта

Экология изни: Стремление к комфорту в христианстве принято рассматривать как нечто недолжное. И странно было бы это оспаривать: ведь вся история православной аскетики по сути дела состоит из убедительнейших

Стремление к комфорту в христианстве принято рассматривать как нечто недолжное. И странно было бы это оспаривать: ведь вся история православной аскетики по сути дела состоит из убедительнейших описаний добровольного лишения себя не то, что комфорта, но даже самых элементарных бытовых удобств. Ничего равного по силе и глубине самоограничения, мир до христианства не знал. Например, знаменитый философ-киник Диоген Синопский жил в бочке, с сожалением говорил, что не может отказаться от кружки для питья воды, и мечтал уподобиться обыкновенной собаке, которая ни в кружке, ни в бочке не нуждается. Благодаря такой экстравагантности Диоген вошел в историю античного мира как некий образец аскезы. Где он похоронен точно не известно. Памятные плиты, посвященные Диогену, есть в нескольких городах Греции. На одной из таких плит в его родном городе Синопе, откуда философа когда-то изгнали, стоит следующая эпитафия:

Время точит и камень, и бронзу,

Но слова твои, Диоген, жить будут вечно!

Ведь ты учил нас благу довольствоваться малым

И наметил пути продвижения к счастливой жизни!

Но на фоне преподобной Марии Египетской, этот древнегреческий аскет выглядит изнеженным сибаритом и любителем изысканных удовольствий. Ведь питался он объедками с городского рынка, там же добывал себе остатки вина, недопитого торговцами после удачного дня, да и в прочих маленьких радостях себе не отказывал, хотя и довольствовался во всём, что называется, третьим сортом, который, как известно, не брак.

Мария же Египетская, покаявшись в распутной жизни, ушла в пустыню, чтобы никогда больше не возвращаться к людям. Там она провела тридцать семь лет. Чем она питалась среди песков, как спасалась от жары и холода, – всего этого мы никогда не узнаем. Мы вообще знаем о ней лишь по счастливой случайности (которая, конечно же, вовсе не случайна). Незадолго до своей кончины Мария впервые за все эти годы встретила среди песков человека. Это был странствующий монах Зосима, которому она и рассказала историю своей жизни. К этому времени Мария Египетская достигла удивительных высот святости. Зосима видел, как она переходила реку по воде, а во время молитвы отрывалась от земли и молилась, стоя на воздухе.

В сравнении с уровнем отказа от всех житейских благ святой Марии, синопский философ терпит сокрушительное и неоспоримое поражение.

И в то же время, как это ни странно прозвучит, оба они и Диоген, и Мария Египетская пользовались комфортом. Ведь латинский корень, от которого происходит это слово, буквально означает защита, укрепление. Чем, как не таким укреплением был для Диогена его знаменитый пифос – большой глиняный кувшин для вина, в котором философ ночевал и прятался от полуденного солнца? Очевидно, что пифос обеспечивал Диогену определенный уровень комфорта

С Марией Египетской всё обстоит еще интереснее. Дело в том, что в английском языке слово комфорт служит основной для обозначения Святого Духа. В англоязычном Евангелии слово Утешитель звучит не иначе, как – комфортер. Отказавшись от благ мира сего, святая Мария Египетская не отказывалась вовсе от укрепления, утешения и защиты, то есть от комфорта, в буквальном его значении. Она лишь приняла решение просить это утешение и защиту непосредственно у Бога. И Господь тридцать семь лет хранил её в пустыне от всех угрожавших ей опасностей.

Ну а то понимание комфорта, которое сегодня считается общепринятым, свидетельствует уже о нашем решении, о том понимании защиты и утешения, которое сформировалось у современного человека. И, наверное, нет ничего плохого в удобной мебели, стиральных и посудомоечных машинах, кондиционерах и холодильниках. Все эти вещи действительно защищают нас от различных неудобств, и можно только поблагодарить их создателей за эту защиту и укрепление. Тревожит лишь одно. Подлинным достоянием человека можно считать лишь то, что у него невозможно отнять ни при каких обстоятельствах. Потому-то и сетовал Диоген на свое хрупкое имение, потому и выкинул свою кружку, увидев у ручья какого-то мальчишку, пьющего воду из пригоршни. Но от пифоса отказаться уже не смог. И уж тем более не смог отказаться от того третьесортного обеспечения остатками провианта и вина, которое давала ему жизнь рядом с городским рынком. то было бы с ним, лишись он этого своего комфорта? И что будет с нами, если мы лишимся в одночасье всего, что делает нашу жизнь такой удобной и позволяет чувствовать себя защищенными от житейских невзгод? опубликовано econet.ru

Автор:Александр Ткаченко