Дед Владимир

Дед Владимир вынимается из заполярных льдов, из-под вертолётных винтов и встает у нашего дома, вся в инее голова и не мнётся под ним трава.

Дед Владимир

вынимается из заполярных льдов,

из-под вертолётных винтов,

и встает у нашего дома, вся в инее голова

и не мнётся под ним трава.

Дед Николай

выбирается где-то возле реки Москвы

из-под новодевичьей тишины и палой листвы,

и встает у нашего дома, старик в свои сорок три

и прозрачный внутри.

И никто из нас не выходит им открывать,

но они обступают маленькую кровать.

И фарфорового, стараясь дышать ровней,

дорогого младенца в ней.

- Да, твоя порода, Володя, -

смеется Дед Николай. -

Мы все были чернее воронова крыла.

Дед Владимир кивает из темноты:

- А курносый, как ты.

Едет синяя на потолок от фар осторожная полоса.

Мы спим рядом и слышим тихие голоса.

- Ямки Веркины при улыбке, едва видны.

- или Гали, твоей жены.

И стоят, и не отнимают от изголовья тяжелых рук.
- Представляешь, Володя? Внук.

Мальчик всхлипывает, я его укладываю опять,

и никто из нас не выходит их провожать.

Дед Владимир, Дед Николай обнимаются и расходятся у ворот.

- Никаких безотцовщин на этот раз.

- Никаких сирот.

Вера Полозкова

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet