Аркадий Морейнис о сильных и слабых чертах характера поколения Z

Наши родители пугались, глядя на нас, а бабушки — глядя на родителей. Я смотрю на новое поколение — это главное, — и не вижу его как одну аморфную массу.

Молодые люди, не представляющие жизнь без гаджетов и интернета, становятся совершеннолетними и вот-вот начнут выходить на рынок труда. Что известно об их качествах, привычках и поведенческих особенностях?

Чего ждать от «цифровых» людей?

Беседа с серийным предпринимателем Аркадием Морейнисом – создателем сервиса Price.ru и бывшим топ-менеджером Рамблера, бизнес-ангелом, который сегодня учит представителей поколения Z предпринимательству в рамках проекта "Темная сторона"

-Нас пугают новым поколением центениалов (еще их называют поколением Z — это молодые люди, рожденные после 1999 года). Мол, они наступают поколению Y на пятки, а тех, кто еще старше, уже начали стирать с лица земли. Аркадий, так и есть на самом деле, или это очередная фобия тех, кто постарел?

-У меня ощущение, что так с каждым поколением. Наши родители пугались, глядя на нас, а бабушки — глядя на родителей. Я смотрю на новое поколение — это главное, — и не вижу его как одну аморфную массу. Подвести под один знаменатель всех было бы неправильно.

Но несколько категорий среди центениалов уже видно.

Первая – те, чьи родители, к сожалению для этих детей, чего-то добились. Многим просто ничего не нужно, у них все есть. До определенного уровня, конечно: я говорю не про яхты и золотые унитазы, а про средний класс и средний плюс.

Их дети продвинутые, но проблема в том, что у них нет стимула что-то делать, зато выстроен путь до 25 лет.

Они ходят в хорошую школу, она монополизирует все их время: у них кружки, развивающие путешествия, проектная работа и т.д. Но под руководством, увы, тех, кто работает в школе 10-15 лет. Они учатся, чтобы хорошо сдать ЕГЭ, поступить в приличный вуз, хорошо его закончить, потом найти приличную работу — путь расписан, им не нужно принимать никаких решений.

-И в чем минус такой жизни?

-В 25 лет они осознают, что весь предыдущий опыт с приличными оценками в 99% случаев им не поможет. И придется возвращаться в начало. В будущем появится много профессий и, вероятно, их профессия будет не нужна. Если открыть HeadHunter, соотношение количества резюме и вакансий “экономист” будет, условно, 100 к 1. Хотя несколько лет назад все шли учиться на эту специальность.

Вторая категория внутри поколения Z – это дети из необеспеченных семей. Они не верят, что самому можно чего-либо добиться. По идее, они должны рваться вперед, но уверены, что шансы есть только, условно говоря, у детей прокуроров или детей обеспеченных родителей.

Они перенимают мировоззрение своих родных. Например, семья живет в небольшом городе, папа и мама — клерки, получают небольшую зарплату; и они, и их ребенок думают, что против них все ополчились, общество виновато. И в итоге ситуация похожа на первую категорию, они тоже не готовы предпринимать, не видят короткий путь.

Единственная возможность для них – хорошо учиться, поступить в нормальный универ, найти приличную работу. Тогда их дети будут получать не 15 000 рублей, а 70 000 рублей.

Понимание, что можно стать предпринимателем и укоротить этот путь, в голову не приходит. Предпринимателей они видят только в двух обличиях: либо это далекая звезда, например, Цукерберг, либо это местные бизнесмены — в зале суда за решеткой. Но предпринимательство — это не обязательно свой бизнес, это умение видеть проблему и находить нестандартные пути решения.

Для предпринимателя единственный способ добиться чего-то – попытаться обойти, срезать, сделать путь короче. Например, будучи школьником, можно устроиться на работу SMM-щиком, чтобы осознать, как люди лайкают и что они читают.

А затем использовать это знание и придумать, как начать продавать — в рамках компании или нет. Это неважно. Такой путь в голову никому не приходит. Это из серии — “А что, так можно было?”. Ричард Брэнсон бросил школу в 16 лет, организовал журнал. А что, так можно было?

-Надо найти огромные силы, чтобы преодолеть стереотипы и осуждение общества.

-Да, стереотипы вбиваются с детства: так принято, так положено. Ты должен закончить школу, хорошо сдать ЕГЭ, любить биологию, физкультуру, химию, математику. А если не любишь, как ты можешь жить? А если ты на втором курсе решил бросить институт? Ты преступник!

-Кого больше среди приходящих к вам: предпринимателей или тех, кто мечтает быть частью корпорации?

Я повторюсь еще раз. Работа в большой корпорации тоже может быть предпринимательской по духу. Хороший менеджер в большой компании — карьерист и предприниматель. Он собирает команды, видит цель, умеет сбивать конкурентов, ищет преимущества.

Лучшие публикации в Telegram-канале Econet.ru. Подписывайтесь! 

После 12 лет заставить ребенка что-то делать против его воли уже сложно – поэтому те, кто приходят к нам, все-таки купили идею, что пора делать что-то не так, как другие.

Многие уже начинают понимать, что в привычном пути есть проблемы. Но тут возникает монополия школы на время: понимание и желание есть, но когда этим заниматься? И с другой стороны – постоянное вбивание в голову “делайте то, что принято”.

-Назовите сильные и слабые качества молодых людей из поколения Z.

Слабая сторона – та же самая, что была раньше у других поколений. Она старая, а сейчас, может быть, еще и усилилась. Это страх и неспособность общаться с людьми. Даже те, кто выглядит экстравертами, часто оказываются интровертами.

А ведь предпринимательство — это продажи, надо всегда понимать, чего хочет другой человек, не нужно бояться получить ответ “нет”.

-То есть у них проблемы с эмоциональным интеллектом?

-Я называю его социальным интеллектом. Эмоциональный — только про чувства, но тут чувств мало. Нужно понимать мотивы, движущие силы. Должно быть ясно, что с этим пониманием делать, пытаться изучать на живых примерах.

Причем необязательно лично. Можно дергать человека за рукав на улице и заговорить с ним, а можно размещать пост в паблике. И там, и там – это требует понимания людей, это требует общения, это требует понимания своих целей. Новому поколению проще искать информацию, чем начать взаимодействовать с людьми. Так было и раньше.

Но предприниматели перебарывали это, потому что приходилось выходить во внешний мир, чтобы лично общаться с людьми, других способов не было. А сейчас можно сидеть дома, уткнувшись в ноутбук, но ты все равно вроде как на связи с миром — читаешь, комментируешь, смотришь YouTube. Но это иллюзия, ты все равно один.

Раньше, если ты не мог общаться, то сидел в комнате в общаге и понимал, что ты один. А тут ты с ноутбуком — но как будто в толпе. Конечно, нельзя гнобить онлайн за эту иллюзию. Любое средство можно использовать так, чтобы оно мультиплицировало усилия. Это не онлайн плохой, просто он усилил слабое качество.

Вообще в 90-е годы в России выросло поколение, которое пыталось найти свое место в жизни – добиться своего. Ситуация заставляла. Сейчас все успокоились, а жизнь вошла в спокойный режим. И все так живут, все больше принято делать так, как делалось.

Как-то я задал у себя в Facebook три вопроса подросткам, попросив родителей задав их своим детям: что ты хочешь уметь после школы, чем будешь заниматься после университета и кем ты видишь себя в 30 лет?

Отвечая на первый вопрос, они называли все, что угодно, кроме того, что имеет отношение к школьному образованию.

Один хотел научиться собирать компьютеры, вторая – шить одежду, кто-то – готовить, еще кто-то – рисовать мультфильмы. В общем, понятные прикладные вещи.

Один ребенок сказал: “А что мне школа? Там, кроме английского, нет ничего полезного”. На вопрос про тридцать лет (а это для подростков эквивалентно “когда я буду совсем взрослым”) они отвечали: “У меня будет сеть ресторанов”, “У меня будет свой бренд одежды”, “Я буду танцевать и петь лучше, чем Дженнифер Лопес”, “У меня будет фирма по производству мультфильмов, дети, репутация, две машины”.

Но на вопрос о том, что они будут делать после университета, общий ответ можно сформулировать так — “Буду работать – ну, как все”. И это провал. Провал между тем, что они делают сейчас, и тем, что они пока еще хотят иметь.

Выходит, их путь неочевиден. То есть посередине – между школой, университетом и 30-летием, – ничего нет. Они понимают, что хотят уметь и иметь после выпуска, но к самой школе это не имеет отношения. Они представляют, какими будут в 30 лет, но понимания, как добиться этого – нет. Виновата привычка “так принято”, они не видят альтернатив.

- А сильные стороны центениалов?

- Развитость. У меня сын, 12 лет, он учится в лицее, в 7 классе. У них есть публичный экзамен в конце года. В 5 классе они берут один источник и делают по нему доклад. В 6 классе — два источника. К 8-9 классу должны, по задумке учителей, приблизиться к умению выдвигать тезисы и подбирать аргументацию.

Так вот, когда в 6 классе пересказывали два источника, я спросил – а зачем дети что-то рассказывают просто так, без всякой цели?

Учителя отвечают: в 12 лет дети не могут овладеть искусством выдвижения тезисов и выстраивания аргументации.

Но когда сын приходит ко мне и говорит, что ему прямо сейчас нужен PlayStation – он же пришел с этим не просто так, он подготовился.

Он залез в интернет и посмотрел, какие модели игровых приставок существуют. Проанализировал 20-30 источников – описания, обзоры. Понял, что именно он хочет и почему. Выдвинул тезис, проанализировал источники, собрал аргументацию. А потом обосновал, почему купить эту приставку нужно именно сейчас.

Школьным учителям непросто понять, что новое поколение мыслит по-другому.

Когда я начинал программу предпринимательства для школьников, то взял программу для взрослых и попробовал рассказывать подросткам от 12 лет все то же самое. И увидел, что они уже все понимают. Они уже многое знают — всосали новые навыки с молоком интернета.

-Не секрет, что их опекают и контролируют. Чем обернется столь сильная опека молодых людей из поколения Z, какими качествами будут обладать специалисты на рынке труда будущего?

-Растет поколение несамостоятельных специалистов. Они будут многое знать, но ждать указаний.

Контроль и опека проявляются двумя способами:

Во-первых, сейчас с ними везде ходят. Когда я учился в школе, родители работали; утром я один шел в школу, возвращался домой, грел обед, шел в магазин. Как-то жил, и кстати, благодаря этому выстраивались навыки коммуникации. Сейчас даже в бытовых вещах самостоятельность исчезает.

Во-вторых, если у ребенка возникает задача, проблема, цель, то родителю хочется сразу же помочь, рассказать правильное решение. Сделай то и это, и получишь результат. Это проявляется повсеместно.

Родители, особенно те, которые чего-то добились, стали слишком умными. И это самая страшная проблема: ведь мы пытаемся рассказать людям, что им делать, когда не верим, что они могут это сделать сами.

Каждый рассказ подростку о том, что и как делать – вбивание гвоздя в гроб его уверенности. Каждое указание — минус балл к его уверенности. Они привыкают, что не способны сами придумать и ждут, когда придет опытный взрослый дядя и все покажет.

Вместо того, чтобы задавать наводящие вопросы, родители выдают готовые рецепты.

Школам, кстати, не хватает предмета “Как учить” – это одна из важнейших вещей, которой все мы будем во взрослом состоянии заниматься. И это важно не только для родителей, но и для будущих руководителей, ведь они тоже будут учить сотрудников.

Любой хороший руководитель – это учитель, умеющий делегировать.

-Школьное образование во всем мире переживает кризис, об этом говорится, например, в недавнем докладе Всемирного банка. По вашему мнению, как учить поколение центениалов?

-Надо понимать, что учеба – не отдельная дисциплина или процесс, оторванный от жизни. До сих пор учителя полагают, что это отдельная область человеческого знания. Мол, мы тут учим, а вы делайте что-нибудь с тем, что получилось.

Тут вопрос не как учить, а чему и для чего.

Старая система образования отвечала на эти вопросы. Она появилась в конце XIX века — прусская система образования, ответ на индустриальную революцию. Нужны были квалифицированные рабочие на конвейер, умеющие выполнять конвейерную работу: крутить ручку, выполнять простые операции, читать инструкции к станкам, не задавать лишних вопросов. За это им платят зарплату.

В результате образование: вот тебе предмет, вот тебе домашнее задание, а мы будем ставить пятерки или двойки.

Так воспитывается человек у конвейера.

Соответственно, ключевой вопрос сегодня — кого мы хотим обучить в XXI веке?

-Какой ответ?

- Похожая дискуссия возникает, когда обсуждаются стартапы и инновации внутри сложившихся корпораций. Вот мы обсуждаем внутренние акселераторы, нацеленные на запуск новых проектов. Но руководители компании понимают, что если внутри устроить процесс взращивания предпринимателей, то кто будет работать, обеспечивать рутинные процессы?

Тот же вопрос в образовании – вроде бы нужны люди, которые находят короткие пути и хотят менять, строить и разрушать, но кто тогда будет сеять хлеб, стоять за прилавком?

А еще раньше зубрить имело смысл, сейчас – нет.

Дети отучаются понимать результат зубрежки, они приучены делать все без понимания, не задают вопрос: а для чего это нужно?

Поэтому надо отказаться учить детей без понимания того, для чего это нужно.

Общее базовое представление о мире должно быть, но если человек не собирается быть химиком, то зачем ему пять лет учить химию?

Знание отдельных предметов потеряло прежнюю силу. Вначале были энциклопедисты (Дидро, Ломоносов — они были универсалами). Потом наступила эра специализации. А сейчас прорывы и открытия возникают на стыке предметов. Нет смысла учить отдельный предмет.

В Финляндии проводят эксперимент, отменяют школьные предметы. Работа строится по задачам. Есть проектные работы, под них дают знания из разных областей. Чтобы у любого учебного действия был практический результат, представление, как и для чего он нужен, а не просто оценка в табели.

Оценка – это вообще подмена понятий, результат подменяется оценкой.

Человек должен идти к цели и понимать, какие навыки ему для этого нужны. Сначала учить, а потом надеяться, что с выученным можно что-то сделать – бессмысленно. Все пролетает мимо ушей, когда непонятно, для чего это нужно и как это применить. Надо перевернуть этот процесс.

-Есть стереотип про центениалов, что у них отсутствует концентрация внимания из-за гаджетов. Среди ваших студентов подобное встречается?

Просто это на детях видно больше, они как на ладони. Но я и за собой замечаю: информации слишком много, есть желание ее быстрее перерабатывать. Слишком много всего вокруг, поэтому мне хочется усваивать все побыстрее.

10 лет назад толстая книга была за счастье.

Сейчас, открывая, думаю: “Короче, чувак, ты что хочешь сказать? Если не пойму, дальше прочитаю и соглашусь с тобой или не соглашусь”.

Тут дело не во внимании. Но с другой стороны, когда мы пережевываем такие книги в виде summary, то это не работает. Я сначала должен задуматься, а потом понять. Иначе не зацепится нигде в мозгах, пролетит мимо.

Но есть общее стремление: информацию надо уметь излагать короче, не теряя понятности и убедительности.

Вот вы же берете интервью, периодически говорите: “Короче”. И я не против, это абсолютно нормально и приведет к тому, что люди будут более емко излагать мысли.

-Нарисуйте портрет молодого человека, который через 5-7 лет выйдет на рынок труда? Какие у него будут ценности и цели?

Развитый человек, умеющий, знающий. Однако глобальная цель в его или ее сознании весьма туманна: хорошо жить к 30 годам, но без четкого представления, как этого добиться.

Много фактов в голове, но нет ответа на вопрос, как достичь поставленной цели.

Ужас в том, что развитость, которую дали поколению Z, будет очень сильно контрастировать с их реальными достижениями. В 30 лет он проснется и осознает, что у на руках у него уже семья, дети и ипотека. И вдруг поймет, что взрослый – это теперь он. опубликовано econet.ru. 

Если у вас возникли вопросы по этой теме, задайте их специалистам и читателям нашего проекта здесь

беседовала Светлана Романова

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! © econet