Что-то особенное и неумолимое сквозит в почерке кошачьей побежки, в цепях и кольцах светящихся окон, в мелодии дверного скрипа, взгляде прохожего, количестве фонарей, освещающих поворот переулка. В интонации детского крика, в том, как призрачно и ломко отражает огни витрина.
Что-то немое, но последовательное угадывается в блеске луж, цвете шляпок, ритме зонтов, рисунке смеха и молчания, доносящихся из окна цокольного этажа дома напротив, в том, каким движением ветер касается меха моей шубы. Аура из сплющенной музыки, дрожащая вокруг головы незнакомца в наушниках - тоже не случайность.
Меня тревожат взаимоотношения построек, сломы дорог, скорбная графика ветвей, невидимая паутина пройденных шагов, которую плетут прохожие, место, выбранное на дереве вороной, чтобы сесть.
Имеют значение изъеденный солью лед, взмокшая в нем газета. Кривизна траектории проехавшего мимо грузовика, неритмичность мигания его поворотного огня. Направление, в котором пошла интонация теледиктора (вверх, вниз, неопределенной петлей).
Четность-нечетность гардеробного номерка, запах, догнавший меня на улице (угол Моховой и Тверской, важно место), время, отмеченное взвывшей автомобильной сиреной. Важны: динамика построек, статика людей и собак, тональность ветра, выражение лица троллейбуса, громкость взглядов, мягкость воздуха, то, насколько враждебно или доброжелательно смотрят на меня дома, деревья, огни машин. Прикосновения праздников, колеса будней, монотонность встреч, ритмы одиночества.
Во всем, во всякой мелочи я вижу смысл. Действительность ежесекундно обволакивает меня миллионами таинственных символов, и я мучаюсь от того, что значения их не знаю. Звуки города и бытовые шумы квартиры только кажутся хаотичными: они тщетно пытаются донести до меня нечто. Важное, может быть - угрожающее, во всяком случае, - нечто, что в скором времени должно будет окончательно лишить меня покоя.
Случайности пугают. В том, что события определенным образом распределены во времени, и за одним непременно следует другое, есть какая-то предрешённость. Может быть, по количеству новорожденных в нашем городе на этот день можно определить дату страшного землетрясения, а число смертей закодировано в расписании троллейбусов.
Читайте также: Женщина без кожи
Из всех ядов, известных на Земле, самый опасный - человеческий...
Вероятно, автокатастрофы легко предсказываются по цвету неба, этажности домов, поведению голубей на карнизах, по выражениям лиц каких-то конкретных людей…
Но мы просто не умеем этого делать.
Иногда я пытаюсь стряхнуть с себя все, освободиться от тщетных попыток понять, предугадать, расшифровать, и - уйти от угрозы или ответственности. И тогда ясно понимаю одно: страшный конец близок. опубликовано econet.ru
Автор: Полина Гавердовская
P.S. И помните, всего лишь изменяя свое потребление - мы вместе изменяем мир! © econet
Присоединяйтесь к нам в Facebook , ВКонтакте, Одноклассниках
Добавить комментарий